Пропавшие без вести - Страница 26

На левом фланге все немцы были перебиты. Вытерев пыль и пот с лица, Григоров посмотрел на дорогу и на право, в сторону второго холма. Левченко оказался молодцом, ему удалось уничтожить Pz-IV. Пока немец наводил свою пушку на позицию, откуда подбили его гусеницу и сделал в ту сторону пару выстрелов, бойцы второго орудия сменили позицию и ударили немцу в левый борт. Танкисты, пытавшиеся покинуть горящую машину, были перебиты очередями из немецкого же пулемета, припасенного старшим сержантом. Пулеметчик, короткими очередями умело добивал, мечущихся по дороге немногих оставшихся в живых немецких пехотинцев. Некоторые из них поднимали руки, но тут же падали сраженные пулями. Пленные нам не нужны. Девать некуда.

Все. Бой окончен. Выждав минуту, Григоров поднялся и оглядел позицию первого орудия. В живых из расчета осталось только двое. Мамедов и молодой боец.

— Как тебя зовут, боец, а то я запамятовал? Сколько тебе лет?

— Петр Петрушкин я, товарищ лейтенант. Месяц назад восемнадцать исполнилось.

— Понятно. Магомет, назначаешься старшим. Приведи лошадей. Наведите здесь порядок. Подготовьте орудие к транспортировке. Собери документы у убитых, потом отдашь. Когда орудие будет готово, расширьте и углубите этот окопчик. Наших похоронить надо.

К ним подошел младший сержант Осипов:

— Как, товарищ лейтенант, живы? А у меня в живых только семеро осталось. Помочь чем?

— Да. Дай людей орудие к перевозке подготовить. Потом надо будет могилу для всех погибших выкопать. Не оставлять же так.

— Есть, командир.

Оставив сержанта с Мамедовым организовывать подготовку орудия и погребение погибших, Григоров, подхватив свой автомат, так и не сделав из него ни одного выстрела, пошел на дорогу, узнать, как остальные.

Так же, как и он, на дорогу стали выходить его бойцы из второго расчета вместе с Левченко и красноармейцы Попова, напавшие на колонну с тыла. Сам Попов шел по шоссе от второго поворота в окружении своих бойцов. Его левое предплечье было наскоро перевязано, но на лице была улыбка. Они встретились у стоявшего на обочине "Ханомага".

— Ну, с победой тебя, тезка! Рад, что ты жив остался! А меня, вот сука, пуля-дура зацепила. Но ничего, заживет. Только шкурку с мясом содрала. Главное, кость цела.

— А кто у тебя так метко стреляет? Сразу офицера и пулеметчика одним выстрелом срезал.

— Есть у меня боец, Будаев. Из Бурятии, потомственный охотник. Да вот он стоит.

Вперед вышел небольшого роста худенький красноармеец. На его круглом лице сияла улыбка, а и так узкие глаза, были еще больше прищурены. Свою винтовку он держал не по-уставному, а по-охотничьи, положив на левое предплечье, правой рукой нежно поглаживал, словно убаюкивал после сделанной хорошей работы.

— Моя, командира, белка глаз бить, чтобы шкурка не испортить. Глаз видна хорошо, блестит от солнца, однако. Не могу по-другому. Привычка, однако.

К ним подошел Левченко с двумя бойцами своего расчета.

— Молодец, командир! Три танка подбил! За это орден полагается. Видел я, как вас немец шинковал. Сколько наших погибло? Как сам себя чувствуешь?

— Четверо погибших. И Сизов, и Сивидов. У пехоты из охранения половина полегла. Оглушило меня малость, контузия небольшая. В груди что-то колет. Вы тоже танк подбили, да еще какой!

Левченко внимательно посмотрел на грудь Григорова, потом ему в лицо и серьезно сказал:

— А ты не хотел крестик одевать. Бог тебя сберег, для мамки. Посмотри сюда, лейтенант!

С этими словами Левченко взял в руки висевший на груди Андрея бинокль и поднес к его глазам. Одна из трубок бинокля была пробита небольшим осколком от снаряда. Осколок застрял в трубке, меньшая часть его выходила с другой стороны. Она то и колола Андрея в грудь, разорвав гимнастерку. На груди у Григорова было небольшое кровавое пятно.

— Еще бы пару сантиметров, и нет лейтенанта. — сказал один из бойцов второго расчета, Емельянов. — Бинокль можно выбросить.

— Ничего. Мы нашему лейтенанту германский подарим, с какого ихний офицерик нас разглядывал. Дозвольте, товарищ старший сержант?

— Давай, Тишко. Пошуруй там, в этой железяке, может, что полезное для нас найдешь. А ты, Емельянов, иди к первому орудию, помоги нашим собраться. Старшим над орудием пока побудешь. Мало их там осталось.

Емельянов, кивнув головой, пошел в сторону позиции первого орудия. Тишко, 5-й номер второго орудия, невысокий коренастый шустрый парень, неофициальный ординарец Левченко, следующий за ним везде, подхватив в правую руку карабин, оббежал "Ханомаг" и залез в него через десантные двери.

— Товарищи командиры, — обратился к Попову с Григоровым Левченко, поправив на плече СВТ. — Надо бы трофеи собрать, оружие и боеприпасы. Про харчи подумать, может у немчуры есть, что поджевать, они запасливые. А то, своих-то, маловато осталось. Может, кто из немцев раненый остался. С ними тоже вопрос решить надобно. Наших погибших, с честью похоронить. Что делать будем?

Попов с Григоровым посмотрели друг на друга. Одно дело бой вести, но совсем другое, думать, что дальше будет, к чему готовиться. Сказано — молодежь. Им бы подвиги совершать, а за жизнь простую как-то недосуг подумать. Старый воин, мудрый воин. Левченко прав как всегда.

Первым пришел в себя Попов. Развернувшись к своим бойцам, он приказал:

— Котов, Овчаренко. Возьмите бойцов, обойдите место боя. Собирать оружие, боеприпасы, продовольствие и снаряжение. Место сбора возле этого бронетранспортера. Если где немец раненый лежит, добить. Пленные нам не нужны. Наших раненных тоже сюда сносите. Мамонов, дуй за подводами и сюда подгоняй. Разведчикам скажешь, чтобы поехали назад по шоссе, проверять, нет ли других немцев. Задача понятна? Вперед.