Пропавшие без вести - Страница 43

Немного дальше Олег увидел что-то вроде полевого госпиталя. Там лежали раненые. Через их бинты проступали кровавые пятна. За ранеными ухаживали две молоденькие санитарки. Недалеко от госпиталя, Уваров заметил на земле несколько человеческих тел, прикрытых брезентом. "Что-то не похоже, что у них тут мирно живется. Даже раненые и трупы имеются. Куда мы попали! Мать твою! Надо срочно брать "языка".

Из лагеря раздавались различные голоса и все на его родном русском языке, кто-то раздавал военные команды, кто-то просил о помощи, был слышен женский и детский плач, где-то в стороне мычали коровы, ржали лошади и блеяли козы. По лагерю пробежало несколько собак. "А вот эти, не мои друзья. От собак надо держаться подальше, а то шум поднимут". По кругу горели костры, возле них грелись люди, одетые в военную и гражданскую одежду.

В центре лагеря стояли двое мужчин одетых в новые шинели без погон. Вернее, один из них, постарше возрастом, не стоял, а сидел на подводе. Левая нога у него была забинтована. Судя по тому, что перед ними все вставали по стойке "смирно" и что-то докладывали, это были командиры. "Вот они-то, мне все и расскажут." — подумал Олег.

Наконец-то Уваров увидел, чего так долго ждал. К этим командирам подвели под конвоем его друзей со связанными за спиной руками. К первым двум присоединились еще трое, по-видимому, тоже командиры. Один из них был в зеленой, как у пограничников, фуражке, один в пилотке, а третий в обычной армейской фуражке и со звездой на рукаве. Все они были вооружены советскими и немецкими автоматами.

Олег поднял карабин и через прицел начал разглядывать людей, допрашивающих Николая, Максима и Яниса. Что они говорили, услышать было невозможно, так как было далеко, да и общим шум лагеря мешал этому. Уваров решил, что если возникнет угроза жизни его друзей, то он будет стрелять врага на поражение и сразу всех. Лучше одним махом обезглавить противника, остальные сами потом разбегутся. "Без пастуха и овцы не стадо". - говаривал когда-то прапорщик Доломанчук.

Вдруг, с противоположного, невидимого из-за тумана, берега озера, раздалось несколько выстрелов. Сначала три пистолетных, а затем четыре или пять винтовочных. Спутать эти выстрелы с чем-то другим Олег не мог, сколько за свою жизнь он наслушался подобных звуков…

Глава 4

Андрей пришел в себя. Что случилось? Что произошло? Он ничего не мог понять. Все тело болело и ныло, голова кружилась и сильно болела, во рту ощущалась сухость, хотелось пить. Немного тошнило. Тяжело было дышать, ощущался недостаток кислорода. Стало очень холодно.

Кругом было светло, но в тоже время ничего не было видно. Словно все в белом тумане.

— Есть кто живой? Отзовитесь! — крикнул в белую пелену Григоров. Рядом с собой он нащупал свой трофейный автомат и взял его в руки. — Левченко! Тишко! Где вы?

— Здесь мы, лейтенант, здесь. Не кричи так, а то горло заболит. — раздался из тумана голос Левченко. — Подползай к нам, командир, мы сзади тебя сидим. Да свою шинельку не забудь, а то на дворе не май месяц.

Андрей, подхватив свою шинель, которой укрывался и автомат, пополз на коленях на голос Левченко. А вот и сам Левченко. Возле него, со всех сторон, прижавшись друг к другу, лежали и сидели бойцы его взвода. Все были одеты в шинели, на головах пилотки с отвернутыми краями, натянутыми на уши. Недалеко от Тишко, примостился Ганс Штольке в немецкой шинели.

— Давайте, товарищ лейтенант, к нам. Вместе, теплее. Хотите водички испить? — протянул ему флягу с водой один из бойцов.

— Спасибо. Действительно что-то в горле пересохло. Состояние такое, как будто после большого перепоя. — сделав несколько больших глотков из фляги, Григоров обратился к Левченко. — А где девушка? И вообще, что случилось, я ничего пока не понимаю?

— За Оксанку не беспокойся, лейтенант. Вон она, между бойцами спит. Плохо ей было, сознание потеряла. Мы ее из железного ящика и вытащили. Это наш немец расстарался. Молодец, Ганс, сам погибай, а переводчика выручай! — проговорил Левченко. Услышав свое имя, Штольке закивал головой и улыбнулся. Затем, взяв флягу и сделав несколько небольших глотков, старший сержант продолжил. — Сами ничего не понимаем, лейтенант. Ночью все гремело, светилось, озеро, будто на дыбы встало. Землетрясение настоящее. Потом все отключились. Я сам очнулся как после дикой пьянки. Вот сейчас сидим и ждем, что будет дальше. Но мы здесь не одни. Кругом, наши. Подходил начальник связи, старший лейтенант Дулевич, передал приказ комполка: всем сидеть на месте, пока туман не сойдет. Так что, ждем. Но, предчувствия у меня нехорошие. Что-то плохое произошло.

Андрей прислушался. Откуда-то из тумана, раздавались голоса других красноармейцев, где-то был слышен детский плач и рыдала женщина. Немного в стороне, испуганно ржали лошади и тоскливо мычали коровы. Вдруг из белой пелены, к ним выбежала небольшая рыжая собачонка, с короткой шерсткой и таким же коротким хвостиком. Сначала, испугавшись, она отпрыгнула в сторону, но потом подошла и села в ногах у Левченко.

— Ну, Григорий Васильевич, ты как тот Ной из ковчега, к тебе всякая животинка за спасением тянется. — пошутил кто-то из бойцов.

— Это я с виду такой грозный, а так добрый в душе. — шутливо произнес в ответ старший сержант. — Но в душу мне не плюй, а то обижусь. Тогда тебе плохо будет.

— Товарищ старший сержант. А это кобелек! Давайте его к себе возьмем и Ноем назовем, а? — предложил один из молодых красноармейцев.